ВЕК СЕМЬИ ПОДОЛЬСКИХ

Михаил Ринский

ВЕК СЕМЬИ ПОДОЛЬСКИХ

История семьи Подольских – наглядный пример, с одной стороны, неспокойной и ненадёжной жизни даже зажиточной еврейской семьи в диаспоре, а с другой - благополучной и плодотворной жизни и работы их потомков в собственной стране.

Местечко Добрая Величковка под Николаевом мало чем отличалось от себе подобных в черте оседлости начала ХХ века. Столетиями жили здесь евреи; у каждого и у всех вместе жизнь проходила как по одному написанному неведомой рукой сценарию. Рождались, росли; мальчики учились в хедере, девочки готовились к семейной жизни; потом заводили семьи, рожали себе подобных, растили их, играли им свадьбы, нянчились с их внуками и мирно отходили в мир иной. Если, конечно, не становились жертвами погромов.
Многодетная семья Подольских, как и другие еврейские семьи, всё время жила под угрозой новой волны погромов. Они прокатились отголоском событий 1905 года. В Первую мировую войну трудно жилось всем. В гражданскую добавились бандитские наскоки, погромы. Спасаясь от них, семья Подольских перебралась в Николаев: всё-таки большой город, жизнь стабильнее и безопаснее. Кончилась гражданская война – начался НЭП. Но только поднял голову предприимчивый еврей, как снова прижали частника. Началось раскулачивание. На селе сажали и ссылали кулака, в городе – зажиточного кустаря. А тут ещё и несколько засушливых лет. На Украине начался голодомор, эпидемии. И вновь кто-то смирился со своей судьбой, а кто-то попытался взять судьбу в свои руки.
Многие евреи подались из-за черты оседлости ещё в Первую мировую. В гражданскую войну переселение приняло массовый характер. В зависимости от возможностей, уезжали кто в Америку, кто в центр России, а кто – на Дальний Восток. Когда закрыли путь на Запад, тем, кто стремился вырваться из страны, оставалось только попытаться через Китай. В числе избравших этот непростой и опасный путь был и один из сыновей Подольских: в 1932 году 28-летний Ефим приехал во Владивосток, договорился с проводниками-контрабандистами и, перейдя нелегально границу, оказался в Маньчжурии. Обосновался в "русском" городе Харбине, центре Китайско – Восточной железной дороги (КВЖД), построенной царской Россией.
1932 год был как раз одним из решающих в борьбе Японии за полное вытеснение СССР. Время было непростое не только для советских граждан, многие из которых спешно покидали Маньчжурию. И евреи – не граждане СССР в то время если не возвращались в Россию, зная, что их там ожидает, то уезжали в Америку, Австралию или Внутренний Китай. Опасались не так японцев, как поднявших головы антисемитов всех мастей, бежавших из России сюда в гражданскую войну. Тем не менее, молодой и энергичный Ефим, начав продавцом в магазине мануфактуры на Китайской улице, подзаработав, открыл своё дело – магазин мехов и мануфактуры "Конкурент" на углу Китайской и Мостовой.
Через два года после приезда Ефим женился на дочери портного Симона Жорова и жены его Марии, приехавших в Китай ещё в 1916 году. В семье у них было десять детей. Избранница Ефима Лея была пианисткой, давала уроки музыки. В 1936 году у молодых родился сын Сева, а ещё через три года – дочь Фира.

Несмотря на японскую оккупацию, на антисемитские и просто хулиганские выходки местных русских бандитов и фашистов (в 1933 году мир был потрясён похищением и убийством сына еврейского богача Каспе), у Ефима дела шли хорошо. Материально жили в достатке, в отличной съёмной квартире в престижном районе, в известном доме Муравчика. Был повар-китаец, знавший русский язык. Была няня, а затем гувернантка – интеллигентная, из русских дворян.
Семья Подольских не имела советского гражданства. Ефиму, нелегально эмигрировавшему, вообще от советских властей ничего хорошего ждать не приходилось, да они к 1932 году в Харбине и власть потеряли. А семья Леи прибыла в Харбин до революции, и имевшему своё дело Симону ни к чему было подчинять себя советским законам. В 30-х годах, в период японской оккупации, и до 1945 года, до окончания войны граждане СССР преследовались японцами и белогвардейцами, а в конце войны их японцы сажали в тюрьмы и убивали. Их детям не разрешали учиться в школах, в голодные военные годы им не выдавались продовольственные пайки.
Сева начинал учёбу в Талмуд-торе при еврейской школе. Окончил все семь классов этой еврейской школы уже в 1950 году – к этому времени в седьмом его классе оставалось всего три ученика, и после их выпуска школа закрылась. Многие еврейские семьи, которые не уехали ещё в начале 30-х годов, эмигрировали позднее, а с другой стороны – было и немало евреев из Германии и оккупированных стран Европы, бежавших от фашизма. И почти окончательно "еврейский вопрос", как ни парадоксально, был решён в Харбине после прихода Советской армии осенью 1945 года.

С другом
Японцы создали из белоэмигрантов целое войско, мечтавшее, пока немецкие войска победоносно продвигались к Волге, что и Япония с тыла вступит в войну и отдаст им на откуп Дальний Восток, а то и Сибирь. Это горе-войско той же осенью 1945-го было отправлено в Сибирь, а генералы и высшие офицеры уничтожены. Всё же остальное русскоязычное население, включая и евреев, с воодушевлением встретило освободителей. Но эйфория быстро прошла: начались аресты по обвинению в "сотрудничестве с японскими оккупантами.
Под эту статью при желании можно было подвести немало и невинных людей, обращавшихся поневоле к властям за каким-нибудь разрешением. Например, руководителям той же еврейской общины приходилось добиваться от властей и решения вопросов жизнедеятельности больницы и школы, и разрешения на въезд эмигрантов-евреев из Европы, и массы других вопросов. Эти люди не только никого не выдавали, но рисковали собственными жизнями: коварство и жестокость оккупантов были непредсказуемы.
Тем не менее, советскими властями одними из первых были арестованы руководители и актив еврейской общины, в том числе её многолетний известный и уважаемый деятель всего дальневосточного еврейства Авраам Кауфман. Аресты проводились по спискам, заранее составленным по донесениям оставленной при уходе с КВЖД сети осведомителей из русскоязычного населения. Списки не только членов белогвардейских отрядов, но и руководства еврейской общины сохранились в архивах 30-х годов.
Ефима Подольского арестовали прямо в магазине. Оказалось, что аресту подлежал другой Подольский, из белогвардейцев, того не нашли, а приказ надо было выполнять "по поголовью". Разобравшись, Ефима Подольского отпустили, но предупредили, что, мол, есть и другие списки, могут взять и по ним. Друг предлагал Ефиму иностранный паспорт, чтобы скрыться, но он наотрез отказался оставить семью. За ним снова пришли и снова взяли прямо в магазине.
Ефим Подольский в свои сорок с небольшим был здоровым, красивым человеком, когда его отправили в лагеря ГУЛАГа. Холод, голод, тяжёлая работа на морозе сделали своё дело. После смерти Сталина в 1953 году его реабилитировали. Но это был уже больной, надломленный человек. За почти десять лет лагерей он смог переправить семье в Харбин только одну открытку. После выхода на свободу Ефим Подольский не получил права вернуться к семье в Китай. С трудом добрался он до Москвы, где жила сестра. Подал прошение о временной визе, якобы забрать семью и увезти её на целину. В 1956 году Лея и дети постаревшего, измученного болезнями мужа и отца, инвалида с навсегда скрюченными пальцами.
В отсутствие мужа Лее с большим трудом удалось выходить детей. В 1950 году сын Сева, закончив семь классов еврейской школы, продолжил учёбу в русской школе и через три года, окончив её с серебряной медалью, поступил в Политехнический институт, на строительный факультет. К этому времени и на КВЖД, и в институте "правили бал" уже китайцы, для поступления в институт требовалось знание китайского языка, иначе следовало пройти подготовительные курсы. Севе курсы не потребовались, китайский он знал и был принят.

С другом в Харбине
Первые три курса преподавание велось на русском языке, далее – на китайском: Группы всего курса факультета объединили из-за большого "отсева" студентов. В "русской" группе на первом курсе было 25 человек, в том числе три еврея. Но русскоязычное население Харбина быстро сокращалось, в связи с передачей СССР железной дороги китайцам, да и в разные страны уезжали многие, опасавшиеся возвращаться в Россию, несмотря на перемены. Евреи – тем более: теперь уже было своё Государство Израиль. Многие студенты, в том числе и китайцы, не имея достаточной подготовки, а то и не в силах прожить на мизерные стипендии, покидали институт. В результате, в 1958 году на выпускном курсе Строительного факультета оставалось всего шесть человек из группы. В том числе Сева Подольский. Он до сих пор - в связи с оставшимися двумя, живущими в Австралии.

Возможно, и Сева был бы вынужден прервать учёбу, если бы семье удалось ранее эмигрировать, но приехавшему тогда, в 1956 году, отцу пришлось снова вернуться в Москву. Временную трёхмесячную визу надолго продлить не удалось. В Москве Ефим продолжил борьбу за воссоединение с семьёй, но тяжело заболел редкой болезнью, последствием его лагерных жизненных условий, и Лее с огромным трудом удалось достать и переслать ему необходимые лекарства. Только в 1958 году Ефим Подольский вернулся к семье в Харбин. Как только Сева получил диплом в институте, семья подала документы на выезд в Израиль. Но российское консульство в течение двух с половиной лет тянуло с выдачей разрешения.

Тем временем Сева приступил к работе как инженер-строитель. Первые полгода он работал при своём Политехническом институте, занимаясь строительными работами. Далее трудился при крупном механическом заводе, проектируя типовое жильё для его рабочих. Но когда потребовалось выехать к месту строительства, власти визу не дали. Оставшееся до отъезда время преподавал китайцам русский язык.
В этот период Сева женился. Наталья – из семьи русских эмигрантов-педагогов. Её дед и бабушка вернулись в Советский Союз. Мама, врач-гинеколог, вторично вышла замуж и уехала с мужем в Израиль раньше Подольских. Наталья также преподавала китайцам русский язык. В 1961 году у молодых родился сын. И как раз в том же году Подольские получили, наконец, все необходимые документы на выезд в Израиль. Очевидно, этому способствовало резкое ухудшение отношений в то время между Союзом и Китаем.
Наконец, семья Подольских – на исторической родине. Как и все, прошли абсорбцию, совсем не простую для Ефима и Леи. В конце концов, оказались в Хайфе, где, несмотря на подорванное здоровье, Ефим работал простым рабочим на механическом заводе. Лея тоже ещё некоторое время работала. Фира, которая ещё в Харбине окончила курсы чертёжников, в Хайфе устроилась по этой специальности.
Абсорбция молодой семьи Севы прошла относительно удачно. По приезде поселились в Бер-Шеве. Сева работал инженером на ряде объектов гражданского строительства в Димоне, На Мёртвом море, в других городах. Но уже в 1964 году приступил к работе в строительном отделе Иерусалимского университета. Инженер Подольский многое сделал для роста этого огромного научного и учебного заведения, признанного одним из лучших в мире. Наталья по приезде в Израиль окончила курсы библиотекарей и работала в библиотеке Иерусалимского университета.

У строящегося здания бассейна
В тот период велась огромная работа по строительству комплекса новых зданий на территории Гиват-Рам. Территория на горе Ар а-Цофим, где был основан Еврейский университет ещё в 1925 года, оставалась ещё внутри части Иерусалима, оккупированной Иорданией. Там оставалась библиотека и ряд других частей Университета под охраной солдат ЦАХАЛа в штатском. Страна остро нуждалась в специалистах. Кроме зданий в Гиват- Раме, университет занимал ряд зданий в городе. Сельскохозяйственный факультет находился и до сих пор находится в Реховоте.
Когда Сева приступил к работе, уже была развёрнута работа по строительству комплекса географического и геологического факультетов. Работаы велись в авральном режиме. В конце 1964года Подольскому предложили на выбор: курировать окончание строительства этого комплекса, или взять на себя роль заказчика в новом крупном объекте – университетском бассейне. Сева, естественно, проявил интерес к строительству с нуля «своего» объекта. Все решения принимались с его участием. В том числе выбор длины ванны бассейна. Предполагали строить олимпийскую длиной 50 метров, но территория не позволила, и остановились на размере 33х15 метров. В 1965 году начали строительство, но в 1967 году пришлось остановить из-за шестидневной войны, затем продолжили. Параболоидный монолитный свод крыши строительная фирма «Солель-Боне» бетонировала двое суток, день и ночь, непрерывно. В 1968 году бассейн был построен и по сей день служит студентам и выпускникам университета.

Строится бассейн
В 1967 году в результате Шестидневной войны иорданские войска были изгнаны из Иерусалима. В этой войне активно участвовал и Сева Подольский – он был расчётчиком в артиллерии. Сразу же после этой войны развернулось колоссальное строительство комплекса зданий Еврейского университета на его старой территории, на горе Ар а-Цофим.
После бассейна Подольский курировал проектирование и строительство 5-этажных зданий общежитий для студентов на 440 мест. Каркас и перекрытия зданий были монолитные, а наружные стены – из сборных панелей, которые бетонировали в формах на строительной площадке. Когда общежития закончили, как раз летом приехали иностранные студенты. Верующие студенты отказались войти в здания, так как ещё не было мезуз на входах в общежития и на дверях комнат. Пришлось срочно доставать и укреплять мезузы на входах в два здания, а с мезузами на входах в каждую комнату согласились подождать.
К этому времени Сева возглавлял группу специалистов. И снова – работа в непрерывном, авральном режиме. Но жалоб – никаких: все понимали, насколько важен для страны их труд.

Витраж в одном из зданий университета
В 1973 году успешно завершили строительство комплекса на Ар а-Цофим и, переведя туда часть факультетов, начали новый этап: реконструкцию комплекса Гиват-Рам, с целью объединить все факультеты, кроме гуманитарных на Ар а-Цофим, филиала в Реховоте и медицинского факультета в Эль-Кареме. Сюда же были переведены все факультеты, остававшиеся в зданиях города. Реконструкцию курировал Строительный отдел Университета, который возглавил Сева Подольский. Предстояло реконструировать 40 тысяч квадратных метров площадей - работа чрезвычайно сложная и ответственная. Очень важно было разработать и точно выполнить график строительства в сжатые сроки, и с этим справились. Коллектив был выдвинут на премию "Прад Израиль" и занял второе место.
Говоря об интересных моментов реконструкции университета, мнженер Подольский вспоминает реставрацию витражей Национальной библиотеки на площади университета. Предстояло витраж размером 25х13 метров вставить в новую металлическую конструкцию. Руководил работами художник Ордон, сын профессора Химического факультета Университета. На вновь сооружённый фудамент под витражи две заранее изготовленные металлические рамы опускали при помощи вертолёта, так как в тесный дворик не представлялось возможным завезти автокран и рамы. После их монтажа специально приглашённые из Франции художники - витражисты с большой точностью и аккуратностью вставили фрагменты витража, на котором, в частности, – надпись: «Смените оружие на лопаты и стройте страну».
В 1973 году Сева Подольский принял участие в войне Судного дня, когда его воинская часть вышла к Суэцкому каналу. Участвовал он и в так называемой "войне на истощение". Уже в возрасте за 45 лет Сева дважды прошёл офицерские курсы и был назначен ответственным за техническую безопасность при спасательных работах.
Важным делом, осуществлённым в Университете после завершения реконструкции комплекса Гиват-Рама, была технологическая централизация управления и хозяйственного обслуживания всех территорий Университета, для чего был создан единый штаб, организована диспетчеризация всей работы. Со временем став Главным инженером по хозяйственной части Иерусалимского университета и его филиалов, С. Подольский курировал все работы по новому строительству и ремонту зданий Университета на его иерусалимских территориях и в филиалах по стране.

На пенсию инженер Подольский вышел в 2003 году, но активный образ жизни не прекратил. Он много лет участвует в работе Ассоциации выходцев из Китая в Израиле – "Игуд иоцей син", а в последние годы является членом Президиума ЦК и председателем Президиума Иерусалимского комитета этой ассоциации. Трижды посетив Китай, Сева убедился, что порядком подзабыл китайский, а китайцы, как он говорит, тепло принимают гостей, но ещё теплее, когда говорят на их языке. Поэтому в свои немолодые годы он стал заниматься китайским в своём родном Университете.
За годы жизни в Эрец Подольские вырастили и дали путёвки в жизнь сыну и дочери. Сын, родившийся перед самым отъездом из Харбина, получил в Реховоте, в филиале Иерусалимского университета специальность технолога пищевой промышленности и сейчас успешно занимается сложным делом - инсталляцией для оборудования. Дочь, родившаяся в 1973 году, получила в университете 1-ю степень финансиста и 2-ю степень менеджера. Работает менеджером в известной фирме "Реталик". У Севы и Наталии – четверо внуков.
Век назад еврейская семья Подольских, прозябавшая в украинском местечке, взяла свою судьбу в собственные руки. Потомки Ефима и Леи, пройдя сквозь все катаклизмы и войны ХХвека, через несколько стран и режимов, в конце концов оказались на земле предков, где обрели уверенность в завтрашнем дне. То, что грозило их дедам и прадедам, уже не подстерегает новые поколения. О погромах, антисемитизме, арестах, голоде и прочих ужасах они теперь знают лишь из учебников истории и рассказов старшего поколения.
Михаил Ринский (972) (0)3-6161361 (972) (0)54-5529955
mikhael_33@012.net.il