ШАНХАЙ - ТЕЛЬ-АВИВ - ТЕГЕРАН (Ран Вейнерман)

Михаил Ринский
ШАНХАЙ – ТЕЛЬ-АВИВ – ТЕГЕРАН
Внук рыбопромышленника из Николаевска-на-Амуре и шанхайского аптекаря, сын китайского фабриканта и израильского бухгалтера, Ран Вейнерман посвятил свою жизнь строительству Еврейского государства. Но ему довелось и строить в Иране, в том числе – стратегические объекты.
Яков Вейнерман владел крупными и в своё время процветавшими рыбными промыслами в Николаевске-на-Амуре: его трейлеры ловили рыбу и в амурской, и в морских водах. Его же хозяйство и перерабатывало уловы.
Четыре сына были у Якова и Анны. Все четверо получили отличное образование в гимназии и продолжили бы дело отца, но революционные события в России, иностранная интервенция и гражданская война, особенно затянувшиеся на Дальнем Востоке, расстроили хозяйство Вейнерманов, а победа советской власти заставила искать лучшей доли в чужих землях. Первым из четырёх братьев в 1926 году уплыл в китайский Шанхай на одном из трейлеров отца второй сын, двадцатилетний Альберт. Яков и Анна Вейнерман
Пока он подготавливал плацдарм для развёртывания семейного предпринимательства, родители и братья прибыли в Харбин. Центр Китайско-Восточной железной дороги в то время был настолько переполнен беженцами из России всех мастей, включая белогвардейцев, что Вейнерманы вскоре переехали в Тяньцзинь. В Китае братья, все четверо в одном деле, развернули активную деятельность: у семьи Вейнерманов в Тяньцзине была макаронная фабрика, в Шанхае – ещё одна макаронная, плюс винно-водочная фабрика «Стопка», плюс кожевенное производство. Альберт занимался и внешнеторговыми операциями.
В конце 1930-х годов Альберт Вейнерман, уже достойный фабрикант и деловой человек, познакомился с владельцами солидной аптеки в центре Шанхая, Беньямином и Еленой Шмулевскими. Их юная дочь Эстер, на 14 лет моложе Альберта, покорила его сердце, и он просил её руки. В 1940 году у них родился сын Рони. Эстер и сама родилась в Шанхае, и хотя у неё была русская няня, говорила по-английски. Альберт освоил этот язык, и в доме говорили только по-английски до 1944 года, когда к ним переехали бабушка с дедом, и в доме возобладал русский язык. Семья жила в солидном доме престижного квартала, их соседями были семьи доктора Кацнельсона, скрипача Тарнопольского. В квартале жили и японцы, хотя уже в разгаре была 2-я мировая война. Мальчик Рони играл в саду вместе с японскими детьми. В каждом районе города были отряды самообороны. Альберт тоже дежурил в отряде, и Рони гордился папой в шлеме, с ведром и багром в руках.
Хотя в семье был достаток, Эстер тоже работала секретарём в одной из крупнейших шанхайских фирм евреев-миллионеров Сассунов. Ей предлагали даже длительную командировку в Сингапур, но Эстер отказалась, сославшись на тропический климат. Семья Вейнерманов религиозной не была, но в еврейские праздники готовили национальные традиционные блюда, ходили в синагогу. Рони с мамой на улице Шанхая
Отец несколько раз брал сына с собой в престижный и очень красивый еврейский клуб. Рони там так понравилось, что когда в 2000 году он, уже со своим сыном, был в Шанхае, он даже без адреса, по памяти его нашёл – там уже размещалась музыкальная школа. Но что поразило Рони – всё так же через полвека стоял биллиардный стол, как будто нетронутый, и даже хранились два кия и шары. Сохранились и дом, где они жили, и номера на дверях квартир. Встретил китайца, жившего там же в те годы и говорившего на чистом английском. Четыре поколения: прабабушка Катя, бабушкаЛена, мама Эся и маленький Рони
Когда Рони подрос, стал учиться в еврейской школе, где преподавание велось на английском языке. Каждое лето семья выезжала на курорт Мокеншар. Сначала поездом доезжали до предгорья, а потом всю семью китайцы поднимали вверх, в горы, несколько часов на специальных стульях. По мере подъёма менялись климат и растительность: внизу рос бамбук, наверху – сосны.
Рони было лет пять, когда неподалеку от дачи он встретил группу китайских офицеров. Старший из них подробно расспрашивал Рони о его жизни, о семье. Потом Рони узнал, что разговаривал с самим Чан Кай-ши.
По мере развития военных действий всё более жёстким был режим. Японцы запретили европейцам передвижение по стране к 1945 году, когда Альберт выехал по делам в Тяньцзинь. Пришлось ему, в числе группы других, месяц пешком добираться до Шанхая, лишь изредка используя попутный транспорт. Домой приехал на рикше. В самом конце войны Шанхай бомбили американские «В-29». Заняв без боя город, американские солдаты вели себя беспардонно: ночью Рони просыпался от криков пьяных солдат, проезжавших на велорикшах. Мама Рони, Эся, в Китае на прогулке с подругами
Предприимчивый Альберт, занимавшийся экспортом-импортом, быстро приобрёл друзей среди американцев. Рони запомнился американский повар, сделавший на кухне Вейнерманов торт в виде корабля. Потом Эстер много лет пекла такой торт для Рони в его день рождения.
В конце 1948 года, после образования Еврейского государства и приезда в Шанхай его консула, Вейнерманы решили репатриироваться в молодую страну. Первыми уплыли из порта Шанхая Альберт и Эстер с дедом, бабушкой и Рони. На американском военно-транспортном корабле «Дженерал Гордон» кают не было, были только огромные залы с четырёхэтажными нарами. Ещё в порту Альберта Вейнермана сняли с посадки: «стукач» донёс, что он якобы коммунист. Это «пришить» было нетрудно: у всех были советские паспорта, все посещали как еврейский, так и русский клубы. Решили, что отец «догонит», уплыли без отца, и 8-летний Рони оказался главным мужчиной в семье: его одного не тошнило от качки, и он очень этим гордился.
В Нагасаки, Гонолулу, других портах пассажиров-беженцев не выпускали на берег. Туземцы на берегу танцевали, бросали цветы, им кидали монеты. В Сан-Франциско поразил мост через Золотые ворота. С корабля на поезд вели по аллее, по обе стороны которой выстроились автоматчики, а встречавшие родственники – за ними. Поездом через всю страну привезли в Нью-Йорк, на «Остров слёз» для иммигрантов – «Эллис Айленд». Детям разрешили выйти из бараков лагеря – уже была зима, снег. И вновь поразила Америка грандиозной Статуей Свободы. Дедушка Яков, бабушка Аня и Рони в Италии в 1949году, по пути в Израиль.
Снова – военный транспорт «Дженерал Стюарт», и через две недели – итальянский порт Трани, оттуда поездом – в город Бари и, наконец, пароходом «Хайфа», купленным у итальянцев, - в одноимённый израильский порт. У причала встретил отец – он опередил семью, прилетев самолётами. С ним были друзья Капелевич, Бурлаков. Приехали в квартиру в Хайфе, которую Альберт успел снять. Вместе с Капелевичем и Бурлаковым они уже начали своё дело: купили лодку, наняли капитана и занялись рыболовством. Капитан выпускал в море невод, а они втроём, в подтяжках и галстуках, его вытягивали. Можно представить эту картину. Но рыбу они всё-таки ловили, хотя прибыли не получали.
Вслед за Альбертом приехали и его братья. Открыли макаронную фабрику, но конкуренции с такими фирмами, как «Осем», не выдержали. Альберт устроился бухгалтером на нефтезавод, затем работал в страховой компании. Одновременно он был председателем хайфского филиала Ассоциации евреев – выходцев из Китая «Игуд Иоцей Син». Эстер работала секретарём крупной нефтяной компании.
Рони приплыл в Израиль первоклассником, избалованным и не испытывавшим тяги к знаниям. Мальчика определили в детскую группу кибуца «Мишмар А-Эмек» рабочей партии МАПАМ. Там он был до 1953 года, и за это время, по его словам, из него «сделали человека, хотя и не до конца». В Кибуце Рони дали имя Рональд, но называли Ран. Так и стали его называть в Израиле. Поддерживалась жёсткая дисциплина, но Рану это нравилось. Учились там на иврите. Ран особенно запомнилось два события: «Умер Вайцман – было грустно. Умер Сталин – было горе». Именно так: в кибуцах в то время был просоветский социализм.
После кибуца Ран учился в школе – окончил 12 классов. Затем два курса строительного техниона, армия, офицерские курсы – стал лейтенантом-парашютистом; со временем, после милуимов, получил звание капитана. После армии, с 1963 года, работал техником на строительстве Хайфского университета. Женился в 1964 году. Хадасса – преподаватель иврита.
В 1970 году Ран Вейнерман уезжает работать проектировщиком французско-израильской компании «Церик» в Иран. Там, в Балуджистане, прилегающем к Пакистану, строилась большая военная база с аэродромом Ирана и рядом – база НАТО. Начальником строительства был еврей Габи Коэн, уроженец Египта, постоянный житель Ирана. Ран работал его заместителем. Дорог не было, добирались самолётом. Связь была только по радио. Зона строительства примыкала к морю, вокруг – пустыня. Редкие оазисы, кочевники со стадами.
В деревнях в то время – отсталость. Замужние женщины носят чёрные маски, почти прикрывающие глаза; девушки – красные маски. Когда Ран приехал на почту отправить письмо в Израиль, местные деревенские почтарь и «мэр», приглашённый почтарём «на помощь», никак не могли уяснить, где Израиль. Не было никакой географической карты. И «на всякий случай» на письмо наклеили самую дорогую марку.
Со временем начальник Коэн, а затем и сам Ран познакомились с местной «знатью». Как-то их пригласил богач, у которого был свой оазис. Выехали на джипе. По рассказу хозяина разыскали среди пустыни этот зелёный райский уголок, утопающий в буйной растительности благодаря орошению из колодца, снабжённого помпой. Владеть колодцем в пустыне – одна из высших ступеней местной иерархии. Хозяин встретил гостей в мусульманской одежде, угощал традиционным лакомством – мелкими лимончиками в сахаре.
Были и у кочевников – балучи, местных бедуинов. Летом, в жару, они разбивают свои кибитки в ущелье, где есть вода, на склонах - корм овцам, и можно укрыться от жары. Зимой, в паводок, когда ущелье заполняется водой, а стадам есть корм в пустыне, кибитки из ущелья убирают. Для хозяев посещение «белых» гостей было праздником: их усадили на самые почётные места на полу на коврах, причём сидели, опираясь локтями на специально уложенных рядом баранов.
В таких условиях постепенно разворачивали строительство. Но через полгода – срочные сборы: иранцы «попросили» двух израильтян, Вейнермана и ещё одного сотрудника, со строительства. Выслали за ними самолёт, предупредив за два часа по рации, чтобы собирали вещи. Никто ничего не объяснил. Ещё месяца три завершали дела в Тегеране и улетели в Израиль.
Год Ран работал инспектором той же компании «Церик» в Израиле, и в 1972 году снова его отправили в Тегеран, на сей раз – начальником проекта строительства объектов авиационной индустрии. Тогда только он узнал, что в прошлую его «каденцию» в Иране он был срочно вывезен из Балуджистана потому, что местная полиция по своим каналам получила предупреждение о готовившемся покушении на израильтян со стороны арабов из Дубая, расположенного по ту сторону Ормузского пролива. Побережье не охранялось, и ничто не мешало бы им высадиться на берег и проникнуть в зону строительства аэродрома и базы. Т. Кауфман и Р. Вейнерман с гостем на традиционной ханукальной встрече

Ассоциации Игуд Иоцей Син
С 1972 по 1978 год Ран Вейнерман строил целую промзону в центре военной зоны тегеранского аэропорта «Мер Абад», с цехами предприятий и даже одним из крупнейших в мире в то время испытательных стендов для проверки авиационных двигателей.Там же, в Тегеране, за это время им были построены пять 20-этажных жилых дома с магазинами в нижних этажах и много других домов. Кроме того, в пустыне построили целый городок сборных домов для нефтяников – для их монтажа пригласили два десятка израильтян.
В Тегеране за несколько лет Ран познакомился со многими из местных чиновников и властной элиты, с иностранными дипломатами и коммерсантами. С некоторыми из них у него установились и деловые, и дружеские связи. Например, с израильтянином Фридманом, жившим здесь добрых два десятилетия, владельцем завода по обработке мрамора и типографии. Как-то сотрудник советского посольства в Тегеране, приятель Фридмана, пригласил его и Рана к себе домой. Изрядно выпили российской водки. Рани отметил скромность квартиры советского дипломата, жившего с женой. Тот обратил его внимание на фото автомобиля «Волга» на стене комнаты и пояснил, что и живут, и едят скромно потому, что копят деньги на то, чтобы, вернувшись в Союз, «получить» вне очереди дефицитную в СССР машину по льготам, положенным советским гражданам, работающим за рубежом. Ран до сих пор не может уяснить, почему нельзя было, получив деньги, просто пойти и купить машину.
В период работы в Тегеране, когда Ран занимался сборными деревянными домами, он сдружился со шведом, занимавшимся поставкой этих домов в Иран из Финляндии. Через него Вейнерман познакомился с братом премьер-министра Ирана. С ним общались, вместе ходили в бассейн. Как-то по пути этот высокопоставленный иранец остановил машину у посольства Саудовской Аравии и предложил Рану зайти с ним и подождать, пока он переговорит по делам. Израильтянин Вейнерман, не долго думая, последовал на территорию враждебного государства, каковой является его посольство. Хорошо, что никто не спросил у него, сопровождавшего брата премьера, документы: ему вполне могли инкриминировать нарушение экстерриториальности государства с целью шпионажа. В дальнейшем он получил «нагоняй» как от сотрудников своего посольства, так и от Мосада, представитель которого беседовал с ним сразу после прилёта в аэропорту «Бен-Гурион».
Были и другие интересные встречи. Например, миллионер Батиман, помимо прочего, владел бетонным заводом. Он пожелал приобрести сборный домик. В ходе завязавшихся добрых отношений миллионер не раз приглашал Рана в принадлежавшую ему курортную зону с фуникулёром и прочими атрибутами комфортного курорта. У Батимана Ран познакомился с его дядей Бацмангличем, близким другом шаха Мухаммеда Реза Пехлеви-отца. Бацманглич был в прошлом начальником генштаба армии Ирана, последним перед тем, как армию разделили на три рода войск. С ним израильтянин Вейнерман беседовал на равных. После возвращения в Израиль с 1978 по 1995 год Ран Вайнерман работал в крупной фирме при управлении кибуцев – построил множество объектов по стране, как производственных, так и жилых. С 1995 года Ран в Международном институте стандартов занимается внедрением в Израиле Единой системы международной стандартизации в строительстве. Уже будучи на пенсии, продолжает работать консультантом по этим вопросам, особенно важным для небольшой страны, не имеющей возможности разрабатывать во всех деталях свои собственные стандарты. Консультирует он и израильские фирмы, строящие за рубежом.
Одновременно Ран Вейнерман уже много лет – вице-председатель президиума ЦК Ассоциации выходцев из Китая «Игуд Иоцей Син», в его ведении – организационные вопросы и туризм.

С Советником Посольства КНР в Израиле
Дети Рана Вейнермана, как говорится, состоялись. Дочь Тали, родившаяся в 1965 году, окончившая Хайфский университет и адвокатуру, занимается социальным воспитанием трудных детей. Сын Дан, год рождения 1970, служил в армии, стал подполковником артиллерии. Учился на двух факультетах: адвокатуры и администрации. Сейчас работает в большой адвокатской компании.
Вот такой интересный путь, от рыболовов Приамурья до активных созидателей и защитников своего еврейского государства, прошла семья Вейнерманов в сложном для всего мира, и особенно для нашего народа, ХХ веке.

Михаил Ринский (972) (0)3-6161361 (972) (0)54-55299

mikhael_33@012.net.il